Любовь приходит в черном - Страница 31

Прямо хоть звони этому Яну, расспрашивай.

Марина решила подумать над этим позже, а сейчас — идти беседовать с Кречетом или, если его нет на месте, что вероятнее всего, взять его номер и договориться о встрече.

Железный филин, сидящий у входа, таращил лампы глаз. Марина толкнула дверь: заперто, чего и следовало ожидать. Пришлось звонить в медный колокол и ждать, когда откроют, но вместо охранника ответил замаскированный домофон:

— Здравствуйте, девушка, вы по какому вопросу?

Вот так поворот…

— Добрый день. Я — Марина Кнышева, сотрудник журнала VIP. — Мне нужно побеседовать с Михаилом Кречетом, вашим музыкантом. Он сейчас на рабочем месте?

— Извините, но у нас закрытое заведение, и без предварительной договоренности…

— У меня она есть, — солгала Марина. — Ваш постоянный клиент, Артур… — она поймала себя на мысли, что даже фамилии его не знает, — с ним обещал договориться.

— Обещал? Тогда проходите.

Щелкнул замок — дверь приоткрылась, приглашая Марину в пахнущий хвоей полумрак, откуда лилась музыка. Когда она спускалась по ступеням, впереди нее тянулась собственная тень. Факелы, развешанные на закопченных стенах, казались настоящими.

Отчего-то муторно, тревожно делалось на душе. Словно она сейчас войдет — а за тем самым столиком Артур. И так мучительно-сладостно от этой мысли…

Шаг, еще шаг… Поворот. Отодвинуть в сторону волокна пакли, заменяющие занавес.

Их столик пустовал. И мир мгновенно опустел. Разверзлась в душе воронка…

Марина велела себе подобрать сопли, перевела взгляд на Кречета, увлеченного игрой настолько, что он никого и ничего не замечал. За столиком справа обосновалась парочка: молодая, чертовски обаятельная женщина лет тридцати с искрящимися глазами и родинкой над губой и сидящий спиной к Марине длинноволосый блондин. Нагнувшись через стол, он погладил женщину по волосам, и ее зеленые глазища вспыхнули двумя сверхновыми.

В двух кабинках, похоже, тоже были клиенты. Заведение процветало, несмотря на дороговизну.

Марина села за свободный столик, ожидая, когда Кречет освободится. Прошло десять, пятнадцать минут, а он все играл, и медиатор порхал над струнами подобно мотыльку. Официанта, устремившегося к Марине, остановил охранник, что-то шепнул на ухо.

Место пробуждало воспоминания, Марина ощущала, что слабеет, ее воля капитулирует, и хотела поскорее отсюда уйти. Но теперь она должна дождаться Кречета, не железный же он, когда-то да устанет.

Чтоб не маяться от безделья, она расчехлила фотоаппарат и принялась смотреть предыдущие снимки, удаляя неудачные. И вдруг что-то грохнуло, в помещение ворвались вооруженные люди:

— Всем оставаться на местах! Лечь на пол, руки вверх! Полиция!

Марина повернула голову к входу. Полицейские были одеты в штатское. Три… Нет, четыре человека. Блондин, что сидел через столик от Марины, вдруг перевернул стол — его спутница завизжала — и рыбкой нырнул к барной стойке, рассчитывая там укрыться.

Марина рухнула на пол и накрыла голову руками, и вовремя: она как раз находилась на линии огня. От выстрелов заложило уши. Она лежала, накрывая собой фотоаппарат и не решаясь пошевелиться.

Тоненько плакала женщина блондина, переговаривались полицейские. Марина решилась поднять голову, огляделась: в двух метрах от продырявленного перевернутого стола лежал прошитый пулями мужчина, он совсем чуть-чуть не допрыгнул до стойки. Зеленый костюм чернел, напитываясь кровью.

Некоторое время Марина завороженно смотрела на кровь, потом перевела взгляд на повернутое к ней лицо убитого и оторопела: она знала его. Это был любовник Оливии. Да-да, сомнений нет, это именно он. Маленький пузатый полицейский наклонился над ним, проверил пульс и выпрямился, вытирая руки о джинсы.

Остальные толпились возле кабинки, что вдали от входа. Там бормотала женщина и истерично матерился мужчина, обещал перегрызть всем глотки, если «с ее головы упадет хотя бы волосок». Официанты выстроились возле стойки, заведя руки за головы.

Кречет сидел на своем месте — возвышенности, похожей на болотную кочку, поставив гитару между расставленных ног. Ни горечи на его лице не читалось, ни сожаления.

Их обыскивал полицейский, показавшийся Марине смутно знакомым. Лица она не видела, но походка, прическа опять же… С ним вполголоса беседовал охранник. Видимо, он и впустил сюда наряд. Марина выключила вспышку на фотоаппарате, перевела его в режим ночной съемки и сделала несколько кадров, затем спрятала его в сумку и проговорила:

— Что тут происходит? Мне можно встать?

— Можно, но оставайтесь на месте, — проговорил полицейский, обыскивающий охранников.

Марина села и только сейчас отметила, что ее трясет и зуб на зуб не попадает. Над убитым рыдала влюбленная женщина. Толстый полицейский замер над ней, разведя руки.

Что будет, когда Оливия узнает, что ее избранник мертв? Разорвет ли это связывающие их узы?

Наконец полицейские вывели из кабинки молодую женщину. Закованная в наручники, она плелась, опустив голову, и ее лицо скрывали волнистые платиновые волосы.

Толстяк, наблюдающий за бьющейся в истерике женщиной, чувствовал себя неловко и улыбнулся двум сослуживцам:

— Сколько их осталось?

— Трое, еще трое по моим подсчетам, — проговорил полицейский у барной стойки и повернулся.

Марина разинула и тотчас захлопнула рот. Это был Ян. Тот самый Ян из детективного агентства. Это что же, Артур состоит в какой-то банде? Или тут гнездо вампиров? Нет, судя по вытекающей из убитого крови. Здесь что-то другое, но выяснять это Марина не стала, потому что пришлось бы рассказать об Артуре. Да, он гад, но она не желала ему смерти. Наверное, потому что любила. Хотя можно ли назвать любовью маниакальную зависимость?